Павел Дмитриев - Анизотропное шоссе [СИ]

— Барыги и тут есть, — неожиданно всхлипнула в ответ Саша. — Совсем с глузу съехали, столько денег просят!

— Будет хуже, — с видом бывалого философа парировал я. — Скоро пол-Москвы за пару долларов скупим.

Однако на счет последнего я сильно погорячился. Экипировка спутницы в нормальные вещи обошлась удивительно не дешево даже по европейским меркам, я отдал за поношенное пальто, теплую кофту, сапожки и прочие мелочи две бумажки с портретом господина Кливленда, то есть сорок баксов. Да на такую сумму в приличном магазине Парижа или Берлина можно одеться вдвоем!

Встретиться с Яковом на условленном месте мы, конечно, опоздали. Он сам нашел нас, но пребывал в таком хорошем расположении духа, что обошелся без нотаций и даже помог тащить покупки к стоящему поодаль Рено с желтым номерным знаком на левом брызговике.

— Все же они существуют! — обрадовался я, приметив машину.

— Если бы! — ухмыльнулся Блюмкин. — Паразит гешефт ловит, пока директор со своей кралей кувыркается.

— В смысле?!

Тут бывший чекист в двух словах открыл мне «страшную тайну» отсутствия такси в городе. Все оказалось по-социалистически просто. Таксопарк в Москве государственный, соответственно цены, четыре с полтиной рубля в час, там не менялись с 1926 года. То есть по нынешним временам чуть не пятикратной инфляции — «дешевле только даром».

С другой стороны, машины товар импортный, а в условиях накатившего на СССР бюджетного кризиса все валютные расходы режутся напрочь, как бы не на высшем уровне ЦК ВКП(б). Соответственно, многочисленные служители партийно-хозяйственного аппарата оказались перед альтернативой — ходить пешком, ибо на извозчика не хватит даже пресловутого партмаксимума в сумме 225 рублей,[266] или выкручиваться своими силами. Результат несложно представить. Скоро советские тресты, наркоматы, управления, все, кто мог и успел, заключили с таксопарком контракты, а затем… Принялись гонять таксомоторы в качестве собственной машины с шофером.

Хорошо всем. По отчетам, в столице бурно развивается современная транспортная инфраструктура, исправно растет количество пассажирокилометров. Таксопарк регулярно и с удовольствием перевыполняет план, а значит, начальники и управленцы получают премии. Водители тихо радуются спокойной работе и шансу подхалтурить на стороне. Совбуры имеют комфорт без лишних накладных расходов. А что до москвичей… да кого они волнуют?

Сама по себе «реношка» меня ни капли не удивила. Забавные конструкции с покатым капотом а-ля угольное ведерко и радиатором позади двигателя здорово успели намозолить глаза и задницу еще в Берлине. Устаревшие морально и технически, с деревянным каркасом кузова и складывающейся крышей из прорезиненного брезента, они выпускалась огромными партиями еще с довоенных времен, в сотнях комбинаций, буквально от микролитражки до автобуса. Советский экземпляр, по крайней мере, оказался хоть и не особенно ухоженным, но почти новым, тогда как в Европе можно запросто «поймать» натурально антикварное чудо первого десятилетия текущего века.

Водитель, солидный дядька лет сорока, в погрузке помочь не соизволил. И ладно, не великая проблема — отдельного багажника нет, зато между задним сидением и спинкой переднего до неприличия много места, наверно около метра. Более чем достаточно для наших чемоданов и свертков. Удобно, все под рукой, так что пирожные мы успели съесть еще пока шофер выруливал от магазина на улицу через какую-то непостижимо огромную полуплощадь-полусквер.

— Куда мы сейчас? — начал я, едва Яков успел проглотить последний кусочек бисквита.

— На квартиру, разумеется, — охотно отозвался партнер. — Никак не думал, что с гостиницами стало так плохо.[267] Кого только ни расспрашивал, но предложили лишь угол в общежитии, недавно перестроенном из конюшни какого-то графа. Сходил, посмотрел…

— Там хоть жить-то можно? — нетерпеливо перебил я.

— Нет, — ухмыльнулся Блюмкин. — Грязь дикая, отбросы во дворе, электричества нет, все спят на кроватях прямо в сапогах. Снедь под подушками прячут, жрут там же, хорошо если с табуретки, и ссу… оправляются с парадного.

— Но…

— И тут попался мне Федор Степанович, — Яков показал рукой на сосредоточенно крутящего баранку шофера. — Пообещал прекрасную мансарду в Кузьминках, всего-то за семь червонцев в месяц, свояк у него в ЖАКТе.

— Точно! — громко, чтоб перекрыть шум мотора, отозвался водитель. — Не сомневайтесь, товарищи. Хорошая комната, большая, светлая. Бывшая барыня жила, и при ней двое квартирантов.

— Там же только дачи, — вмешалась Александра.

— Так от они и есть, — тряхнул кожаной кепкой Федор Степанович. — Но ведь недалече, верст пять до трамвая не будет! А то и до станции можно, пригородные поезда счас ходят, почитай, не хуже чем до войны.

— Два часа до центра добираться, минимум. Скорее, три! — попробовала возмутиться девушка.

Но ее слова так и повисли в воздухе без поддержки Блюмкина.

— Многие так живут, — шофер, ободренный молчанием, решил укрепить свою позицию. — У барыни с мужем-профессором попервой две дачи было, эта да в Люблино, и еще квартира на Харитоновском. Но в городе-то живо их уплотнили, да так, что сами сбежали от греха подальше. В Кузьминках поменьше дом, всего на две комнаты и кухонку, в нем они, значит, и жили, а Люблинский сдавали.

— А в мансарду как попали? — поинтересовался я.

— Да не додумали вовремя! Им бы рабочим все сдать, а они все по знакомым… Вот местный совет в суд и подал, там быстро приговорили взыскать дополнительных налогов на полторы тысячи рублей.

— Откуда такая бешеная сумма?! — возмутился даже привычный ко всему Яков.

— Как-то насчитали, — пожал плечами Федор Степанович. — Говорил кто-то, что барыня зимой денег не брала, потому как дрова и без того дорогие, вот с этих недоданных денег налоги и потребовали, враз за три годочка.

— Непонятно, но здорово, — пробормотал я скорее для себя, потому как водитель не собирался останавливаться:

— Платить им, понятное дело, нечем было. Так дачи и отобрали в пользу ЖАКТа. Ту, что в Люблино всю, в Кузьминках — оставили хозяевам комнату в мансарде. Да только муж с горя запил горькую, а чуть опосля вообще сгинул. Вот барыня и пустила двух квартирантов, чтоб, значит, с голоду не помереть.

— Что же приключилось потом? — поторопила рассказ Александра.

— Так, говорят, разъехались кто куда…

— А если честно?! — неожиданно вмешался Блюмкин.

— Да как сказать…

— Уж как есть! — жестко взял разговор в свои руки бывший чекист.